В новом миропорядке у России не будет места со слабой экономикой

«В том миропорядке, который возникает, не будет союзов в старом смысле слова. И старые, универсальные ценности отходят на задний план. На первый план выдвигаются геополитические, финансово-экономические интересы. Возможны так называемые коалиции по какой-то одной теме и на какой-то период времени. И чтобы участвовать в этих коалициях, надо быть сильным».

Александр Дынкин, 
президент ИМЭМО РАН, академик РАН 

Сегодня самой горячей и значимой темой остается торговая война между Соединёнными Штатами и Китаем. Это новое явление, которое укладывается, конечно, в общую динамику мирового порядка, так как Соединённые Штаты произвели радикальный пересмотр всей своей послевоенной внешне-экономической стратегии. Если говорить коротко, то это переход от либерализма к протекционизму. Если после войны Соединённые Штаты стремились держать очень низкие собственные тарифы, (средневзвешенная ставка американского таможенного тарифа и сегодня – 2,4%), они от этого отказываются. Они отказываются от встречного открытия товарных рынков-партнёров, от интернационализации, выноса производства за рубеж, от длинных цепочек добавленной стоимости в пользу закрытия внутреннего рынка, возврата инвестиций. Если раньше американцы были, особенно 44-й президент Обама, сторонниками многосторонних торгово-инвестиционных соглашений, то Дональд Трамп переходит к двухсторонним соглашениям. Достаточно привести такой пример, что 20 января была инаугурация, а 23 января он вышел из торгового Транстихоокеанского партнёрства, которому Обама посвятил много сил. 

Уже через 2 месяца была сформулирована новая внешнеэкономическая стратегия Соединённых Штатов. Первый пункт этой стратегии – укрепление суверенитета Соединённых Штатов, что, конечно, если мы говорим о мировой торговле, странно. А вторая позиция – это правоприменение законов США в торговле. То есть, это лозунг экстерриториальности американского законодательства. Третья позиция – это максимальное стимулирование собственного экспорта товаров и услуг. И четвёртая – это защита интеллектуальной собственности.

Вот это было заявление торгового представителя Соединённых Штатов, который, по-моему, занимает более радикальные позиции, чем министр торговли Соединённых Штатов. В этом русле всё и развивается. Если, скажем, раньше американская стратегия была ориентирована на рост благосостояния за счёт дешёвого импорта, сегодня эта стратегия меняет свой расчёт на рост благосостояния за счёт увеличения предложения рабочих мест.

Трамп стремится поддерживать такие отрасли, как сталелитейная, автомобилестроение, добыча и переработка углеводородов, сельское хозяйство. И он делает это не случайно. Это связано с тем, что здесь сосредоточен его ядерный электорат. И если прежнюю стратегию рассматривали многие как стратегию американского лидерства, то электорат Трампа рассматривает ту стратегию, как угрозу своим интересам. И я могу сказать, что у такого подхода есть определённые основания. Если посмотреть статистику, то мы с вами увидим, что доходы на одно домашнее хозяйство Соединённых Штатов не растут уже 15 лет. А за это время стоимость высшего образования выросла в 2,7 раз. Поэтому Трамп, в основном, ориентируется на этот электорат.

Если посмотреть на экономическую карту, то те штаты, которые несут наибольший ущерб от торговой войны, голосовали за демократов. Это высокотехнологичные штаты, такие, как Калифорния, штат Вашингтон и Орегон, несут наибольшие издержки от той торговой войны, которую он ведёт. Если говорить о стратегической цели, то, конечно, во многих американских аналитических документах китайская стратегия «Сделано в Китае 20-25» рассматривается как большая угроза Соединённым Штатам. В соответствии с этим китайским стратегическим документом страна должна к 25-у году перейти на выпуск собственной продукции высоких технологий. Они ставят совершенно завышенную, на мой взгляд, планку, что 70% ВВП будет сосредоточена в этих отраслях. И американцы это воспринимают как угрозу своему технологическому лидерству. Поэтому стратегическая цель, на мой взгляд, затормозить реализацию этих планов Пекина.

Что касается антироссийских санкций, они, конечно, имеют значение для нашей экономики. Однако до последней волны санкций консенсусная оценка экономистов была в том, что наша экономика адаптировалась, и потери в 2017-м году, составили 0,32% ВВП. Это совсем немного, особенно по сравнению, скажем, с 15-м годом, когда они были провозглашены. Мы сегодня на пороге новых санкций. Естественно, мы рассматриваем значительные, существенные контрмеры. Но, в общем, это непростая история для нас.

Некоторые элементы антироссийских санкций, которые касаются, скажем, покупки Китаем нашего вооружения, у китайцев вызывает большое раздражение, потому что такой подход противоречит китайской деловой этике. Вы прекрасно знаете, что эта этика ориентирована на долгосрочные отношения с партнёром, на длительность, на выполнение неких обязательств. Вдруг, как гром среди ясного неба… Эти санкции против закупочной структуры Народно-освободительной армии Китая вызвали шок в Соединённых Штатах. Помимо тарифной войны, которая угрожает перейти в скрытое манипулирование курсами, что дестабилизирует мировую экономику, мы можем говорить о том, что вообще общий климат ломается. Например, в сентябре почти до нуля сократились китайские закупки сырой нефти. До этого Китай был вторым покупателем сырой нефти в Соединённых Штатах.

У китайцев было соглашение о покупке сжиженного природного газа. И эти поставки начались в 18-м году. Но китайцы уже заявили, что если эта война будет расширяться, они повысят на 25% пошлины. И они это сделали. И это удар по расчётам на экспорт углеводородов Соединённых Штатов.

Сложилась такая ситуация, что Соединённые Штаты терпели некие экономические неудобства и ущербы от той старой системы торговли. Простой пример. Таможенные тарифы на американские автомобили в Европе были, скажем, около 10%, а на европейские в Соединённых Штатах – 3%. То же самое было с Канадой, когда Канада закрыла свой рынок молочной продукции для США, потому что канадские фермеры – привилегированные избиратели с точки зрения политиков. Поэтому американцы хотят взять некий реванш. Раньше можно было рассматривать некую асимметрию, скажем, в этих тарифах, как стремление скрытого финансирования младших партнёров. А сегодня партнёры выросли, и они оказывают достаточно интенсивное давление на американские интересы.

И то же самое с Китаем. Китай действительно совершает очень большие успехи. В американском экспорте 63% составляет продукция средних и высоких технологий, а в китайском – 58. То есть, это на уровне статистической ошибки уже, примерно одинаково. И конечно, это не нравится американцам, и они хотят пересмотреть и товарные потоки, и роль Соединённых Штатов в этом деле.

Мы сами несём определённый ущерб от санкций по металлургии. Мы являлись седьмым поставщиком стали на американский рынок, третьим поставщиком алюминия. Почему не работает ВТО? Если я не ошибаюсь, седьмая статья ВТО говорит о том, что страны могут маневрировать своими таможенными тарифами, исходя из вопросов национальной безопасности. И до этого все понимали, что это очень рискованная форма. Если ты обратишься к этой теме, то и партнёр обратится. Трамп этого не испугался. Он сразу по стальным тарифам связал это с национальной безопасностью, например, когда он это делает в отношении неких пластмассовых изделий из Китая. Трамп открыл ящик Пандоры ВТО, потому что раньше избегали обращения к этой статье. Что нас ждёт теперь? Есть некая угроза, что Китай будет чуть-чуть тормозить. Самые предварительные оценки показывают, что в текущем году потери китайской экономики могут составить от 0,3 до 0,5% темпов роста. Американская экономика, это уже по оценкам экспертов компании Мудис, в 2019-м году может потерять 0,25%.

Накопление вот этих разнородных возмущений, конечно, способно, этого нельзя исключать, привести к некому экономическому кризису, потому что система разбалансирована, она вышла из старого баланса, старого равновесия. В течение некоторого времени валюты стран с развивающимися рынками падали, в том числе наш рубль. Сегодня мы развернули эту тенденцию, но, конечно, это напряжение для экономики. Я далёк от мысли говорить о том, что доллар потеряет как бы статус основной резервной валюты. До этого ещё далеко. Сегодня, скажем, в долларах совершается 60% мировых товарных, финансовых сделок, ликвидность доллара – это примерно 60%. Но репутация доллара пострадала.

И то, что страна, которая эмитирует резервную валюту, ведёт себя вот так по-ковбойски вызывает всё больше и больше вопросов и в Европе, и в Китае, и в Иране, и у нас, конечно. Возникает некая асимметрия.

После войны, безусловно, американская экономика была близка к 50% мирового ВВП. Сегодня, если мерить по текущему обменному курсу, это где-то 23-24%. А если мерить по паритетам покупательной способности, это где-то 15%, на 2% уже меньше китайской экономики. А доллар по-прежнему занимает вот эти 60%, о которых я говорил. Вот эта асимметрия наводит на определённые размышления. И не случайно немецкие правительственные чиновники заявляют о том, что надо строить европейскую систему, европейский валютный фонд, соответственно, европейскую систему валютных расчётов. Сейчас на последней сессии Генеральной ассамблеи ООН были контакты между Китаем, Россией и Европейским Союзом, и возникла речь о создании системы, где удастся обходить вот эту экстерриториальность санкций.

Я думаю, что на горизонте 10-15 лет доллар сохранит свою роль. Но расчёты доллара, ликвидность, это где-то 60%, где-то 20%, это евро, и где-то, наверное, 3-4% - это юань. Я не говорю о японской йене, о швейцарском франке, они тоже где-то в районе юаня, но их роль должна возрастать.

Трамп нанёс серьёзный удар по глобализации. И я думаю, что ответом будет большая регионализация экономической деятельности. А в регионе удобнее рассчитываться всё-таки в какой-то местной валюте, я условно говорю, местной, если можно назвать евро местной валютой. Поэтому это такое серьёзное осложнение, которое Трамп создал для ещё недавно непоколебимого авторитета доллара.

России остаётся повышать темпы экономического роста. Другого ответа нет. Нужно повышать производительность труда. Нужно повышать инвестиционную активность. Нужно заниматься высокими технологиями. Поэтому задач много, но как бы мерилом успеха будут темпы экономического роста. Я думаю, что в том миропорядке, который возникает, не будет таких союзов в старом смысле слова. И старые, универсальные ценности отходят на задний план. На первый план выдвигаются геополитические, финансово-экономические интересы. Возможны так называемые коалиции по какой-то одной теме и на какой-то период времени. И чтобы участвовать в этих коалициях, надо быть сильным.

(Из беседы с президентом ВЭО России и Международного Союза экономистов профессором С.Д.Бодруновым)

Ссылка: https://zen.yandex.ru/media/freeconomy/v-novom-miroporiadke-u-rossii-ne-budet-mesta-so-slaboi-ekonomikoi-5c0105241e56ec0832876cf9?&from=feed