Почему Россия не хочет помочь себе деньгами?
«Мы с точки зрения старого мирохозяйственного уклада являемся периферией, так что при поддержке валютного фонда нам навязывается чисто периферийная колониально-зависимая политика. Нам запрещают использовать денежные инструменты, запрещают использовать всё богатство кредитных инструментов, механизмов финансирования инвестиций, которые в мире отработаны, и заставляют нас создавать деньги только под покупку иностранной валюты, по сути, привязывая к интересам стран ядра этого мирохозяйственного уклада».
Сергей Глазьев,
Академик РАН, советник Президента РФ
Выдающееся достижение прошлого века – изобретение фиатных денег, которые стали применяться в массовом масштабе именно в XX веке. Сегодня это позволяет странам, которые освоили механизмы работы с фиатными деньгами, пытаться преодолеть структурный кризис за счёт денежной накачки. Так называемое количественное смягчение, по сути есть денежно-промышленная политика, подчиненная задачам стимулирования инвестиционной активности, процентные ставки снижаются практически до нуля, устраняются ограничения на доступ к кредитам, а всем, кто способен что-то делать, кредиты предоставляются даже с премией.
Эффективность в рамках старого мирохозяйственного уклада этой системы невелика. Американцы увеличили объём денег почти в 5 раз, но при этом только пятая часть этих денег доходит до реального сектора, четыре пятых захватывается финансовыми пузырями и затем стерилизуется через финансовые кризисы. В то время как в Китае, где эмиссия несколько меньше, но тоже очень большая, деньги на 80% сохраняются в реальном секторе экономики.
Мы выбиваемся из этой системы, потому что мы с точки зрения старого мирохозяйственного уклада являемся периферией, так что при поддержке валютного фонда нам навязывается чисто периферийная колониально-зависимая политика. Нам запрещают использовать денежные инструменты, запрещают использовать всё богатство кредитных инструментов, механизмов финансирования инвестиций, которые в мире отработаны, и заставляют нас создавать деньги только под покупку иностранной валюты, по сути, привязывая к интересам стран ядра этого мирохозяйственного уклада.
Деньги во всех странах сегодня в западной системе создаются под обязательства государства, и денежная эмиссия направляется прежде всего на финансирование государственных расходов.
В Китае работает смешанная система, где благодаря большому экспорту большую роль играет и формирование валютных резервов, но всё же вся банковская денежная система Китая ориентирована на рост производства. Банки кредитуют так называемые финансовые платформы в провинциях, которые представляют собой агломерацию разного рода финансовых инструментов, индикативных планов, обязательств местных органов власти, под которые выделяются кредитные ресурсы. И монетизация китайской экономики идёт через расширение производства, благодаря чему достигаются высокие темпы роста при низкой инфляции.
Понятно, что если мы хотим совершить тот рывок, о котором говорит Президент, нам необходимо найти источники финансирования этого рывка. Мы бесконечно произносим, научились произносить правильные слова про инновационное развитие, про модернизацию, про технологии, на словах уже признаём значение научно-технического прогресса, но вопрос, где взять деньги, остаётся загадкой для тех людей, которые сегодня формируют экономическую политику государства.
Здесь мы ссылаемся на очень хорошие исследования, которые были проведены Яковом Миркиным, который показал на международном опыте, что каждый рывок сопровождается прежде всего нормой накопления, резким повышением нормы накопления. Казалось бы, банальная вещь, но почему-то уже много лет игнорируется. И мы видим, что призывы Президента даже достаточно скромную норму накопления обеспечить – 27% – 5 лет назад, оказались не по зубам той системе, которая сформировалась в нашей экономике. Она оказалась не по зубам, потому что та модель денежно-кредитной политики, которая навязана МВФ, не позволяет создавать кредиты, а главным источником финансирования повышения нормы накопления, то есть роста инвестиций является расширение внутреннего кредита. Все страны, которые совершили экономические рывки – мы можем вспомнить и послевоенные США, и Европу, и 30-е годы, и советскую индустриализацию – главным источником расширения внутреннего кредита для отстающих стран в целях финансирования инвестиций является эмиссия фиатных денег, связанная обязательствами предприятий по наращиванию производства, по финансированию инвестиций.
И это опережающее развитие благодаря повышению эффективности и росту объема производства при правильном управлении превышает инфляционные эффекты расширения денежного предложения. Вместо повышения инфляции, как обычно представляется в мейнстримовских учебниках, такая политика на самом деле иногда сопровождается даже дефляцией, как это бывало в Китае. В Советском Союзе и во многих других странах мы видим, что часто сочеталось расширение денежного предложения и снижение цен. Это признак того, что работает хорошо отстроенная система управления развитием производства. Если она не отстроена, то, конечно, эта политика работать не будет.
Вследствие такой денежно-кредитной политики, как в России, наш научно-технический и производственный потенциал постоянно сжимается. Под призывы перейти на инновационный путь развития, которые мы слышим уже 15–20 лет, на самом деле мы – единственная страна в мире, в которой наблюдается сокращение научно-технического потенциала, как бы мы ни смотрели по количеству учёных и инженеров на душу населения, по расходам на НИОКРы к ВВП, и по наукоёмкости, и по интеллектуалоёмкости нашей экономики мы находимся по-прежнему в негативном тренде. Сегодня Россия, которая раньше была примерно на уровне США, сдулась до еле заметного круга, который характеризует абсолютное количество расходов на НИОКРы и абсолютное количество учёных и инженеров в стране.
Очень важно сказать, что вследствие проводимой в стране политики по рецептам валютного фонда, отсутствия кредитов, наши предприятия ушли кредитоваться за рубеж, те, которые могут предоставить за границу ликвидную, конкурентоспособную продукцию. Это породило сначала ручейки, а потом уже вал офшоризации. На сегодняшний день практически триллион долларов у нас висит в системе воспроизводства за рубежом. Из них мы видим только полтриллиона долларов.
Возвращаясь к теме структурных изменений в мировой экономике, мы констатируем крайне высокую уязвимость России от внешних санкций. Властвующая элита США ведёт сегодня гибридную войну с экономической периферией за контроль над периферией. Потому что главное, чего они хотят добиться – удержать в зоне своего влияния то, что они считают периферией, включая российскую экономику, экономику Евразийского экономического союза, которую они воспринимают как угрозу для своей гегемонии. И антироссийские санкции – это элемент этой гибридной войны за доминирование в мире. Россия в соответствии с традициями западной геополитической мысли рассматривается как ключ к мировому господству по-прежнему, как ни странно. Это ещё больше усиливает американскую антироссийскую агрессивность. То есть это объективное явление, связанное с интересами американской властвующей элиты, умноженное на их субъективное представление о том, где же то ключевое звено, которое они должны контролировать, чтобы держать под контролем весь мир.
Практически весь частный российский бизнес, да и госкорпорации тоже, во многом находятся сегодня под колоссальным риском, связанным с тем, что этот триллион долларов, находящийся за рубежом, как мы видим по примеру Русала и по многим другим, уже менее значимым примерам, находятся просто под угрозой конфискации активов, замораживания денег, и это может привести к прекращению воспроизводства частного сектора нашей экономики.
Всё это сопровождается нарастающем вывозом капитала из страны по-прежнему. И наши денежные власти стремятся удержать, как им кажется, макроэкономическую стабильность путём создания льготных условий для иностранных спекулянтов с тем, чтобы они не уходили с российского рынка. То есть они думают, что искусственная высокая доходность, которая поддерживается на нашем спекулятивном рынке, будет удерживать западный капитал, где уже доля которого составляет больше половины на нашем финансовом, сыровалютном и валютном сегменте нашего финансового рынка, смогут удерживать достаточно долго. Но это иллюзия. На самом деле мы видим, что отток капитала усиливается, и тенденция вот этого ужесточения гибридной войны в отношении России с точки зрения закономерностей, о которых я говорил, будет поддерживаться в будущем.
Исходя из того, что любая экономическая политика – это сумма интересов, и если она проводится, значит кому-то это нужно, главные бенефициары этой безумной макроэкономической политики – это офшорные олигархи, которые уже решили жить на Западе и уже никогда не вернутся. После принятия антиофшорных законов они сменили резидентство. Другими бенефициарами являются валютные спекулянты. Главным центром прибыли в нашей экономике стала московская биржа, точнее её валютный сегмент, на котором объём операций вырос за последние 3 года в 5 раз и сегодня более чем на порядок превышает объём экономической активности в стране. Это на фоне падения внешней торговли, инвестиций, в том числе иностранных. Норма доходности на спекулятивном рынке составляет в среднем 35–40%. Эта политика ведётся, потому что у неё есть очень серьёзные бенефициары.
К ним надо добавить ещё госбанки, которые сегодня стали центрами власти, используя завышенные процентные ставки. Они, по сути, сегодня и судьи, и арбитраж, и всё на свете. Экономическая власть у них. Они имеют возможность решать, какому предприятию жить, какому погибнуть, у кого отобрать имущество.
Есть обширные рекомендации, системно выстроенные, по поводу того, как макроэкономическая политика должна быть приведена в соответствие с задачами осуществления того самого рывка в нашем развитии, о котором говорит Президент. Это не только целевая кредитная эмиссия под приоритеты государственной экономической политики. Это эмиссия связанная, она опирается на стратегическое планирование, она идёт через сочетание разнообразных механизмов, частных и государственных интересов.
Индикативный план формируется как сеть инвестиционных контрактов, заключаемых между государством и бизнесом. Такой опыт у нас в стране уже есть в регионах. И формирование такой сети инвестиционных контрактов, опирающихся на стратегические прогнозы, которые в свою очередь исходят из научно-технических прогнозов, программы, центральные и индикативные планы по отраслям и по регионам, мы можем создать ту ткань частно-государственного партнёрства, которая обеспечивает нам согласование интересов, в целях экономического роста и подчинения в том числе денежной политики задачам экономического развития.
Комментарии
Вы можете оставить свой комментарий, заполнив форму: